Курская юродивая Евдокия Алексеевна

В этом году исполняется 150 лет со дня смерти известной в 19 веке курской юродивой - блаженной Евдокии Алексеевны Расторгуевой. Необычная послушница появилась в Курском Свято-Троицком женском монастыре в 1810 году. Жила в башне в северо-восточном углу девичьей обители. Печь в келье никогда не топила, хотя дрова лежали тут же на полу. Ходила без чулок даже зимой, была одета в любое время года только в мухояровую рясу. Куряне запомнили, что она всегда носила с собой деревянное блюдо, в котором лежали крест и камни. Они служили ей напоминанием о бдении и молитве. Юродивая послушница сама нередко говорила: «Блюди убо, душе моя, да не сном отяготишися!». Когда она скончалась, весь город пришел, чтобы проститься с блаженной Евдокией.

Евдокия Алексеевна Расторгуева родилась в Курске в 1790 году и была младшей дочерью в семье. Когда Евдокии минуло 16 лет, две ее старшие сестры были уже замужем. А младшая дочь часто повторяла матери, что желает поступить в монастырь. Мать и отец слышать об этом не хотели и, несмотря на многократные просьбы Евдокии, никогда не брали ее с собой в обитель, которую сами часто посещали и где у них были знакомые старицы.

Но однажды Евдокии все-таки удалось уговорить мать и тетку. Пока те беседовали со старицами, он попросила молоденьких послушниц показать ей монашескую одежду. Надев на себя рясу и связку (головной убор послушниц), она вышла к матери и сказала, что больше уже не уйдет из монастыря. С нее насильно сняли рясу и связку и отвели домой, а дома жестоко побили.

Родители Евдокии удвоили усилия, чтобы выдать ее замуж. И тогда девушка стала юродствовать. Однажды, когда ее заставили одеться в лучшее платье и выйти к жениху, Евдокия надела на нос косточку от чернослива. В другой раз испачкала себе голову толченой коноплей, а потом совсем остриглась. Когда девушке исполнилось 20 лет, ее старшая сестра увидела сон: «Я видела чистое голубое небо, и оно вдруг как бы открылось, а ты, мать, подаешь туда маленькое дитя, которое принимает от тебя чья-то невидимая рука. Это, вероятно, душа нашей Евдокии взойдет на небо, и она будет молитвенницей за весь род наш». Поплакав, родители уступили.

В монастыре Евдокия не оставила взятый на себя еще в миру подвиг юродства. Ночи она проводила почти без сна в пении псалмов и горячей молитве, а днем уходила из монастыря, что смущало игумению, так как Евдокия отлучалась очень часто и без благословения. Однажды одной из послушниц монастыря было поручено проследить, куда ходит блаженная. Евдокия Алексеевна обошла весь город и его окрестности, останавливаясь в каждой церкви, где усердно молилась. Она так утомила следившую за ней послушницу, что та едва дошла до монастыря. В другой раз юродивая, не желая, чтобы игумения смущалась подозрением, привела следившую за ней послушницу к дому, где жила бедная вдова с детьми. Им и помогала Евдокия, отдавая все приношения, что давали ей благодетели.

Очень многие приходили к блаженной за советом и помощью, несмотря на ее часто неприветливое обращение, глубоко почитали ее и верили в силу ее молитв. Иногда она бросала полено и кричала приходившим: «Вот буря, вот ветер, зачем вы ко мне идете? Что вам надо. И тогда что-нибудь дурное ожидало посетителей. Иных принимала ласково и поила чаем, что считалось хорошим признаком. Случалось, что и прямо предсказывала, но говорила как бы о случае, про который она слышала.

Жене мирового посредника г-же К., которая незадолго перед этим потеряла пятнадцатилетнего сына и очень горевала, блаженная начала говорить: «Вот, ко мне приходила одна госпожа, вот об ней надо поговорить; у нее скончался муж скоропостижно и с пятерыми детьми оставил, а ты о сыне горюешь, вот к тому-то говорится, ты о госпоже-то пожалей». Но женщина продолжала плакать и рассказывать о своем горе. «О себе да о муже думай. Вот та чиновница-то, что ко мне приходила несчастная, ведь муж-то ее скоропостижно скончался!» - повторила Евдокия Алексеевна. И ровно через год у г-жи К. скоропостижно скончался муж, и она с пятью детьми осталась вдовою.

Особенно замечательный случай ее прозорливости связан с почетной гражданкой г-жой Ю. Евдокия Алексеевна посадила ее на худой стул. «Что же вы меня на худой стул сажаете, матушка? Это что-либо дурное означает?». - «Нет, нет, садись. Это ничего; а я-то что читала: один был голова, и богат, и знатен, жил роскошно, а потом в острог попал, и все богатство ушло». - «Это, верно, вы ко мне говорите, матушка?». - «Нет-нет. Это я читала». Мужа этой почетной гражданки осудили на 12 лет тюрьмы за то, что он отдал в солдаты несовершеннолетнего вместо его брата.

Пришел раз к блаженной родственник одной монахини, который много слышал о прозорливости Евдокии Алексеевны. «А, петербургский господин пришел, - приветствовала его блаженная. – Садись, садись». Однако сесть ему было некуда. Стульев не было, а на скамейку села блаженная и, опустив низко голову, как бы уснула. Постояв некоторое время, он ушел. Родственнице он выразил неудовольствие: «Что это за прозорливая? Заснула!». Вернувшись в Петербург, он поехал по делам. Лошади понесли, он в испуге выпрыгнул из кареты и разбился насмерть...

Скончалась Евдокия Алексеевна в 1870 году на 80-м году своей жизни. Почти весь город пришел проститься и взглянуть последний раз на подвижницу. В продолжение четырех дней тело ее оставалось совершенно не тронутым тлением. Подвижница лежала как живая. Похоронили старицу на Никитском кладбище, на могиле почитателями был поставлен памятник, обнесенный решеткой. До настоящего времени могила блаженной не сохранилась.

Подробнее на сайте Курского Свято-Троицкого женского монастыря в разделе "Летопись"